комнату, но балкон оставила открытым. Смотрю на часы, которые в полумраке показывают 3:24. Ложусь обратно в кровать и, опустив голову на подушку, всё же не решаюсь закрывать глаза, потому что как только наступает темнота, мне представляется тот ублюдок и мне становится так до жути обидно за саму себя, что не смогла дат отпор.
Время идет, и я решаю, не дожидаясь своих стилистов привести себя в порядок. Закончив все водные процедуры, иду в гардеробною и тут же теряюсь в выборе платья.
— Нужно чтобы оно было закрыто, — говорю я сама себе и просматриваю вешалки с платьями.
Нахожу тёмно фиолетовое платье. Рукава и вверх закрыты светло фиолетовой сеточкой. Вполне подходит. Завязываю пояс, потому что платье ужасно весит на мне без него. Сделав лёгкую укладку и накрасившись, бросаю взгляд на часы. Ого! 8:56. Мне пора к врачу. Обув те же чёрные балетки, выхожу из комнаты. Дойдя до больничного крыла, вижу, что Алекс выходит из палаты, в которую я сейчас должна идти. Он закрывает за собой дверь и, повернувшись, видит меня и улыбается, как ни в чём не бывало.
— Привет, — он подходит ко мне и берёт меня за руки.
— Привет, — неуверенно улыбнувшись, говорю я. — Что ты там делал?
— Кому то ведь нужно всё проконтролировать.
Киваю ему несколько раз подряд и захожу в палату. Элис сидит за столом и что-то судорожно записывает своим непонятным врачебным почерком. Хлопнув дверью, я привлекаю к себе её внимание.
Просидев у неё сорок минут, наконец, иду на завтрак. Она снова мазала мне чем-то мою кожу и напоила какими-то таблетками. На завтраке я первый раз за последний месяц хорошо поела, да так что мой живот, кажется, сейчас лопнет. По окончанию завтрака мы прошли в женский зал, и я просто ужаснулась слегка. Нас осталось семь! Боже, семь девушек?
— Ты как? — Ко мне на диван подсела Николь.
— Я в порядке, — уверенно сказала я, опустив глаза на державшую в руках книгу. — Нас так мало, даже не вериться!
— Да, … Финал не так далек, как кажется, — задумчиво произнесла она.
— Ты любишь его? — В отчаянии произнесла я, но тут же поняла, что задала ужасно личный вопрос. — Прости, я не должна…
— Нет, ничего, — поспешила перебить меня она. — Я сама не знаю если честно. Я чувствую себя с ним очень неуверенно.
— Неуверенно?
— Да, — улыбнувшись, сказала она. — Я постоянно смущаюсь при нём и жутко краснею, если мы сближаемся.
— Ты знаешь, Алексия призналась ему в любви, когда он выгонял её. Мне Линда сказала, моя служанка.
— Да, если честно, то я думала, он нас всех домой отправит.
— О чём ты? — Хмуря брови, спрашиваю я.
— Когда она сказала ему что любит его, он сказал, что не хочет её больше видеть и сказал ещё что-то вроде «что ты несёшь?». Он будто не поверил.
— Я бы тоже не поверила, если бы Алексия сказала мне что-то подобное! — Мы с ней вместе засмеялись.
— Да, точно. А ты слышала, что Королева хочет, чтобы мы все проверились у врачей?
— Что? Нет, а зачем? — Интересно, зачем это?
— Она хочет убедиться, что в финальной тройке останутся девушки, которые смогут родить наследника.
Я лишь испуганно на неё посмотрела. Наверное, это не слишком, потому что это очень важно. Мы проболтали с ней ещё не меньше часа. Она аккуратно пыталась спрашивать у меня, что со мной произошло, и я терпеливо отвечала на её вопросы. Но чем больше я рассказываю, тем больше я и вспоминаю, и страх снова накрывает меня.
— Мне нужно пройтись, — говорю я Николь и выхожу из комнаты.
Захожу в танцкласс и сажусь на пол, скрещивая ноги. Я смотрю на своё отражение в зеркале и не могу понять, кем я стала. Я смотрю в зеркало, и я будто вижу танцующую девушку, которая живёт лишь мечтой стать великой балериной. Она репетирует перед выходом на сцену, предстать перед королевской семьёй. А что если бы я не стала проверять туфли в своём пакете, что если бы я не столкнулась тогда с Алексом? Тогда бы мы не узнали друг друга, и он бы не спросил, встретимся ли мы ещё раз и я бы не сказала, что это ему решать. И тогда бы я не подала заявку, и мы с Рейчел были бы по-прежнему подругами и она бы звонила мне в поиске совета. Возможно, Грейс бы не поехала в Рождество за своим платьем и осталась жива. Тогда бы не было так больно, тогда бы меня не похитили и не уничтожили морально.
Глубоко вдыхаю и будто пробуждаюсь. Сколько я здесь просидела? Пытаюсь подняться, придерживаясь за станок, но ноги предательски дрожат. Выпрямляюсь и, расправив платье, открываю двери и выхожу в коридор. Как-то подозрительно тихо, мой пульс ускоряется. Иду вдоль по коридору и из-за угла выходит Алекс. Он обеспокоен чем-то и держит в руке рацию. Он замечает меня и его выражение лица с строгого и обеспокоенного меняется на нежное и облегчающее. Алекс ускоряет шаг и наконец, дойдя до меня, крепко сжимает в объятиях, забыв про мои ссадины. Но мне уже гораздо легче переносить такие крепкие объятия. А что вообще происходит?
— Отбой! — Строго говорит он, нажав кнопку на рации. — Я нашёл её. — Что? Нашёл меня? Ничего не понимаю. — Где ты была? Ты не представляешь, как напугала меня и всех остальных. Я такой шум поднял, — отстранившись от меня, говорит он, и я не могу сдержать глупой улыбки.
— Ты меня потерял? — Он сжимает мою талию. — Я была в танцклассе. — Он тут же становиться строгим и я быстро понимаю почему. — Я не танцевала, куда мне, просто сидела.
— Четыре часа? — Уже с лёгким облегчением, но с неким подозрением спрашивает он, не выпуская из своих рук.
Боже, я что, просидела там четыре часа? Да быть того не может! Я шокирующее на него смотрю и лишь пожимаю плечами.
— Я всех гвардейцев на уши поднял. Теперь ты понимаешь как мне за тебя страшно?
— Да, Ваше Высочество, — говорю я, мило улыбнувшись.
Я встречаюсь глазами с Дэвидом, который стоит на другом конце коридора, засунув руки в карманы.
Снова обращаю своё внимание на Алекса, но он сосредоточенно смотрит на мои руки.
— Они скоро пройду, — говорю я, убирая руки их с его груди и натягивая рукава, чтобы не было видно синяков, которых уже почти нет. Он неуверенно мне улыбается.
— Ты пропустила обед, я скажу, чтобы тебе подали его в комнату.
Алекс обошёл меня,